(в которой Пух придумывает новую игру, а Иа-Иа принимает в ней участие)
Добравшись до самой окраины Леса, речка разлилась так широко, что превратилась в самую настоящую Реку. Будучи еще ручейком, речка любила весело резвиться, бегать, прыгать, вертеться волчком и сверкать на солнышке, но теперь она текла плавно и медленно, потому что знала, куда держит путь. Казалось, она говорила себе:
«Спешить некуда. Все будем там».
А все маленькие ручейки, наполнявшие Лес своим озорным журчанием, сломя голову неслись по своей короткой дорожке, мчались стремительно и нетерпеливо, пытаясь за свой недолгий век узнать и увидеть как можно больше.
Из Остального Мира в Лес вела широкая тропинка, почти дорога. Но, прежде чем попасть в Лес, нужно было пересечь Реку. Поэтому в том месте, где дорога подходила к реке, был деревянный мостик, почти такой же широкий, как дорога, с деревянными перилами с обеих сторон.
Кристофер Робин, если бы захотел, мог положить подбородок на верхнюю перекладину перил, но куда интереснее было, стоя на нижней перекладине, перегнуться через верхнюю и долго-долго смотреть, как плавно и медленно скользит куда-то речка.
Пух мог вполне положить подбородок на нижнюю перекладину, если бы хотел, конечно, но гораздо интереснее было лечь на мостик, просунув голову под перекладину, и долго-долго смотреть, как плавно и медленно скользит куда-то речка. Так же и только так поступали Пятачок и Рушечка, когда хотели посмотреть долго-долго, как плавно и медленно скользит куда-то речка, потому что они были еще маленькими, и им никак было не дотянуться до перекладины.
А Река скользила и скользила куда-то плавно и медленно, потому что спешить ей было некуда.
Однажды по пути к мостику Пуху очень захотелось сочинить пару-другую строк о шишках, потому что шишки были, лежали по обе стороны тропинки, и потому, что просто хотелось что-нибудь спеть. Пух подобрал одну шишку, тщательно осмотрел ее и заметил: «Очень приличная шишка. Что-нибудь должно обязательно рифмоваться с такой шишкой».
Довольно долго в голову ему ничего не приходило, а потом вдруг пришло:
Сова и Кенга как-то
Сидели на сосне,
А может, на березе,
А может, на коне.
«Моя! — сказала Кенга, —
Моя это сосна
Сова не согласилась.»
В Лесу была весна.
«Глупости какие-то, — подумал Пух. — Разве Кенги живут на деревьях?»
Пух и не заметил, что уже подошел к мосту. Он шел, не глядя под ноги, споткнулся обо что-то, нечаянно выпустил шишку, и она упала в реку.
«Елки-моталки», — сказал Пух, глядя, как шишка медленно плывет к мосту. Он уже было отправился за новой шишкой, с которой можно было бы что-нибудь срифмовать, но подумал, что лучше, пожалуй, будет остаться посмотреть на Реку, потому что стояла чудесная погода.
И Пух лег на мостик и смотрел долго-долго, как медленно и плавно скользит куда-то Река. И вдруг из-под мостика медленно и плавно выплыла шишка.
«Странно, — подумал Пух. — Я же уронил ее с другой стороны. Интересно, что будет, если бросить другую шишку?»
И он пошел в Лес и вернулся с целой охапкой шишек.
Удивительное дело! Все они поступали так же. Пух бросил две шишки вместе и даже свесил голову с моста, чтобы лучше было видно, которая выплывет первой. Одна из них победила, но поскольку шишки были похожи, как две одинакового размера сосновные шишки, Пух так и не понял, была ли это та шишка, которую он загадал, или другая. Тогда он бросил одну большую, а другую маленькую, и большая шишка пришла первой, как он и предполагал, а маленькая пришла второй, как он и думал, так что он выиграл сразу два раза. А когда Пух отправился домой пить чай, он выиграл тридцать шесть раз, а проиграл двадцать восемь, а значит он... то есть он... ну, если вам интересно, отнимите сами двадцать восемь от тридцати шести, и вы узнаете, с каким счетом он победил.
Так родилась игра, широко известная в мире как игра «В Пупалочки». Придумал ее Пух, и он же с друзьями часто играл в нее на окраине Леса. Но для игры они теперь использовали палочки, а не шишки, потому что палочки было легче различать.
Однажды Пух, Пятачок, Ру и Кролик играли в Пупалочки. Они бросали свои палочки и по команде Кролика мчались на другую сторону моста, где, свесив головы, с надеждой и нетерпением ожидали, чья же из палочек окажется поразворотливее. Ждать приходилось долго, потому что река в этот день совсем разленилась и, казалось, вообще не собиралась никуда скользить.
— А я свою вижу! — закричал Ру. — Нет, не вижу, это что-то другое. А ты свою видишь, Пятачок? А я думал, я свою вижу, а, оказалось, не вижу. Вот она! Нет, это не она. А ты свою видишь, Пух?
— Нет, — сказал Пух.
— Наверное, моя палка застряла, — решил Рушечка. — Кролик! Моя палка застряла. Пятачок! А твоя палка застряла?
— Они всегда плывут дольше, чем ты думаешь, — сказал Кролик.
— А ты думаешь они сколько плывут? — поинтересовался Ру.
— А я твою вижу, Пятачок, — неожиданно сообщил Пух.
— Моя серенькая такая, — сказал Пятачок, не рискуя слишком далеко высовываться, потому что так можно и упасть.
— Точно. Это она. Плывет в мою сторону. — Кролик высунулся дальше всех, ему так хотелось увидеть свою палочку!
Рушечка носился туда-сюда, приговаривая: «Палочка, родненькая, плыви, пожалуйста. Ну, палочка, ну, миленькая». Пятачок тоже очень волновался, потому что показалась только его палочка, а это значило, что победа близка.
— Подплывает уже, — сказал Пух.
— А это точно моя? — забеспокоился Пятачок.
— Да, серенькая. Большая и серая. Вот, вот, подплывает. Очень... большая и очень... серая. Ой, нет, это не она. Это Иа-Иа.
Из-под моста выплыл ослик Иа-Иа.
— Иа-Иа! — закричали все хором.
Иа-Иа, спокойный и величественный, задрав в небо все четыре ноги, медленно и плавно скользил куда-то.
— Это Иа-Иа! — заверещал Рушечка.
— Кто бы мог подумать! — сказал ослик, трижды медленно повернувшись в небольшом водовороте. — Неужели это я?
— А я не знал, что ты тоже играешь, — удивился Ру.
— И я, — сказал Иа-Иа.
— А что ты вообще здесь делаешь? — спросил Кролик.
— Угадай с трех раз, Кролик. Ямки рою в грунте? Неправильно. Прыгаю с одной ветки молодого дуба на другую? Неправильно. Жду, чтобы кто-нибудь помог мне выбраться из реки? Правильно. Дайте Кролику время подумать, и он всегда докопается до истины.
— Но Иа-Иа, — растерялся Пух, — что же мы можем... то есть, я имею в виду, как мы будем... может быть нам...
— Да, — сказал Иа-Иа. — В чем-то ты прав. Спасибо тебе, Пух.
— А чего он все время по кругу плавает? — спросил Ру, подпрыгивая от возбуждения.
— Мое личное дело, — хладнокровно ответил Иа-Иа.
— А я тоже умею плавать! — гордо заявил Рушечка.
— Но не по кругу же! — сказал Иа-Иа. — По кругу редко у кого получается. Я не хотел сегодня купаться, — продолжал он, медленно вращаясь, — но уж коли пришлось, я решил отработать медленное фигурное плавание на спине по часовой стрелке.
— Или, если погода позволит, — сказал он, подхваченный другим водоворотом, — против часовой стрелки. Но в любом направлении это касается только меня, это мое глубоко личное дело.
Все задумались и замолчали.
— Я, кажется, кое-что придумал, — неуверенно сказал Пух, — но я не знаю, хорошо ли это будет.
— И я в этом не уверен, — сообщил ослик.
— Продолжай, Пух, — сказал Кролик.
— Ну, если мы будем бросать камни и всякое такое в воду с одной стороны от Иа-Иа, в реке подымутся волны, и они вымоют ослика на берег с другой стороны.
— Отличная мысль, — похвалил Кролик Пуха, и тот засиял.
— Просто блестящая, — сказал Иа-Иа, — Когда я захочу вымыться, я дам тебе знать.
— Как бы нам не попасть в него по ошибке, — забеспокоился Пух.
— Как бы вам по ошибке не промахнуться, — сказал Иа-Иа. — Нужно все хорошенько продумать, Пятачок, чтобы развлечение удалось на славу.
Но Пух уже принес самый большой камень, который смог поднять, и свесился с моста, держа его в лапках.
— Я его не брошу, я его уроню, — пояснил он. — Ты не бойся Иа-Иа я не промахнусь, то есть я хотел сказать, что я не попаду в тебя. Ты не мог бы на секундочку перестать вертеться, а то это мне немножко мешает.
— Нет, — сказал Иа-Иа. — Я просто обожаю вертеться.
Тут Кролик почувствовал, что пора брать все в свои руки.
— Так, Пух, — распорядился он. — Бросаешь по команде «Пошел». Иа-Иа! По команде «Пошел» Пух бросает камень.
— Большое тебе спасибо, Кролик. Я полагаю, что и без твоих команд догадаюсь об этом.
— Пух, ты готов? Пятачок, отойди от Пуха, ему не размахнуться. Чуть назад, Ру. Готов?
— Нет, — сказал Иа-Иа.
— Пошел!
Пух отпустил камень. Раздался всплеск, и ослика не стало...
— Все затаили дыхание. Они смотрели и смотрели... и даже захватывающее зрелище — отчаянное состязание Пятачковой и Кроличьей палочек не внесло ожидаемого оживления. Пух уже было подумал, что, может быть, он ошибся в выборе камня, или реки, или дня для осуществления своей идеи, как вдруг абсолютно серое тело на мгновение показалось у берега. Оно становилось все больше и больше, пока не оказалось выходящим из пены речной осликом.
Всех как ветром сдуло с моста. С громкими криками они тянули и толкали Иа-Иа, и вскоре он был, он был на суше.
— Ой, Иа-Иа, да ты весь мокрый, — сказал Пятачок, ощупав ослика.
Иа-Иа отряхнулся и попросил кого-нибудь объяснить Пятачку, что происходит, когда тебя погружают в Реку на довольно продолжительный срок.
— А ты не подкачал, Пух, — с чувством заметил Кролик, — это мы с тобой здорово придумали.
— Что именно? — спросил Иа-Иа.
— Прибить тебя к берегу камнями.
— Прибить меня? — поразился Иа-Иа. — Камнями к берегу? Так вы думаете, меня прибило? Вы заблуждаетесь, друзья мои. Я нырнул. Пух запустил в меня здоровенным булыжником, и мне, чтобы избежать тяжелого увечья камнем в грудь, пришлось погрузиться. Я ушел под воду и всплыл на берегу.
— По-моему, все было не так, — шепнул, чтобы утешить друга, Пятачок Пуху.
— По-моему, тоже, — сказал Пух, а Пятачок добавил:
— Ты же знаешь Иа-Иа. Я думаю, что мы с тобой это здорово придумали.
Пух повеселел. Ведь если у вас в голове так мало ума и так много всего остального, и вы обдумываете что-то, то часто случается, что замечательная мысль, созревшая внутри вас, становится совсем не такой замечательной, выскочив наружу. Но, как бы там ни было, Иа-Иа был в реке, а теперь его там нет, так что большого вреда идея Пуха не принесла.
— Но как же ты упал в воду, Иа-Иа? — спросил Кролик, вытирая ослика носовым платком Пятачка.
— Я не падал, — сказал Иа-Иа.
— Но как...
— На меня напрыгнули,— сообщил ослик.
— Ой-ой-ой, — заволновался Рушечка, — тебя кто-то толкнул?
— На меня кто-то напрыгнул. Я стоял на берегу и думал, — я надеюсь, кому-нибудь из вас знакомо это слово, — как вдруг я получил сильный наПРЫГ в спину.
— Ой, Иа-Иа, — выдохнули все.
— А ты, случаем, не поскользнулся? — проницательно спросил Кролик.
— А как же, поскользнулся. Если стоишь на скользком обрыве, а сзади на тебя прыгают, попробуй не поскользнуться. Посмотрел бы я на вас.
— Но кто же это сделал? — спросил Ру.
Иа-Иа не ответил.
— Я думаю, это Тигра,— сказал Пятачок с тревогой.
— Но Иа-Иа, — сказал Пух, — это была шутка или умысел? Я имею в виду...
— Я сам об этом думаю, Пух. Даже на дне реки я не уставал спрашивать себя: «Что это, милая шутка или тщательно продуманное злодеяние?» И как только я всплыл на поверхность, я сказал себе: «Иа-Иа! Это мокрое дело». Если ты знаешь, о чем я говорю.
— И это был Тигра? — спросил Кролик.
Прежде чем Иа-Иа успел ответить, с громким шумом из камышей возник Тигра собственной персоной.
— Привет всем, — весело сказал он.
— Привет, Тигра, — ответил ему Ру.
Кролик внезапно помрачнел.
— Тигра, — сказал он торжественно, — потрудись объяснить нам, что сейчас произошло.
— Сейчас когда? — спросил Тигра, почувствовав некоторую неловкость.
— Когда ты спрыгнул Иа-Иа в реку.
— Тигра не спрыгивал Иа-Иа.
— Ты напрыгнул на меня, — мрачно сказал ослик.
— Тигра не напрыгивал, Тигра кашлял. Тигра нечаянно был сзади Иа-Иа и сказал: «ГРРР-ОППП-ПТШЦ-ПТЧИЩУ».
— Что-нибудь случилось? — спросил Кролик, поставив Пятачка на ноги и отряхнув его. — Ничего страшного, Пятачок.
— Это было так неожиданно, — пролепетал поросенок.
— Вот это я и называю напрыгивать. Наскакивать на людей сзади, — начал Иа-Иа. — Это дурная манера. Я не возражаю, пусть Тигра живет в Лесу. Лес большой, он изобилует местами для прыгания. Но я не понимаю, зачем ему понадобилось прыгать в моем маленьком Заброшенном Уголке. В нем нет ничего любопытного. Конечно, если кто-то сходит с ума по холоду, сырости и всяким прочим безобразиям, он найдет в нем немало интересного, но во всем остальном это самый заурядный уголок, и если кто-то ощутил в себе Прыгучесть...
— Тигра не прыгал, Тигра кашлял, — упрямо твердил Тигра.
— Прыгучесть или Кашлистость, — на дне реки не хочется разбираться в этих тонкостях.
— Ну что я могу сказать, — начал было Кролик. — Ой, вот идет Кристофер Робин, пусть он скажет.
Кристофер Робин вышел из Лесу и шагал к мосту в таком солнечном и беззаботном настроении, как будто дважды девятнадцать — просто пара пустяков (утром ему так не казалось), и он думал, как здорово будет забраться сейчас на нижнюю перекладину перил, наклониться вниз и смотреть долго-долго, как плавно и медленно скользит куда-то Река. И, может быть, глядя на воду, он узнает все, что только можно узнать, и он расскажет все это Пуху, который еще кое-что кое-о-чем не знает.
Но когда Кристофер Робин взошел на мостик и оглядел приятелей, он понял, что день сегодня не такой, что сегодня нужно что-то делать, а не только смотреть долго-долго.
— В общем, так, Кристофер Робин... — начал Кролик.
— Нет, — сказал Тигра.
— Ну, что бы ты ни говорил, а я там был, — сказал Иа-Иа.
— Я не думаю, что он нарочно, — заметил Пух.
— Он просто очень прыгучий, — сообщил Пятачок. — Это у него в крови.
— А напрыгни на меня, Тигра, — обрадовался своей выдумке Рушечка. — Иа-Иа! Сейчас Тигра будет напрыгивать на меня. Пятачок, ты как думаешь...
— Ладно, ладно, — сказал Кролик, — нам не следует говорить всем вместе. Нас интересует, что думает об этом Кристофер Робин.
— Тигра кашлял и все, — стоял на своем Тигра.
— Он на меня напрыгнул, — заявил Иа-Иа.
— Тигры иногда подпрыгивают, когда кашляют, — пошел на уступки Тигра.
— Тихо! — приказал Кролик, — под няв лапу. — Что думает об этом Кристофер Робин, — вот в чем вопрос.
— Ну, — сказал Кристофер Робин, не очень понимая, что же произошло, — я думаю...
— Что? — спросили все хором.
— Я думаю, не сыграть ли нам в Пупалочки?
Так они и сделали. И Иа-Иа, никогда раньше не игравший в эту замечательную игру, выигрывал чаще всех.
А Рушечка два раза свалился в Реку, первый раз нечаянно, а второй раз нарочно, увидев, что Кенга выходит из Леса и справедливо решив, что сейчас ему придется идти спать. Кролик вызвался проводить его. Тигра и Иа-Иа ушли вместе, потому что Иа-Иа хотел объяснить Тигре, как достичь успеха при игре на Пупалочки: «Нужно запускать палочку с подкруткой, если ты понимаешь, о чем я говорю, Тигра».
А Кристофер Робин, Пух и Пятачок остались на мостике. Долго-долго они смотрели, как медленно и плавно скользила куда-то Река и молчали. И Река молчала, наслаждаясь покоем и безмятежностью солнечного дня.
— Вообще-то Тигра ничего, — лениво заметил Пятачок.
— Ясное дело, — сказал Кристофер Робин.
— Все мы отличные ребята, — сказал Пух. — Я так думаю.
— Но может быть, это и не так, — добавил он.
— Так, конечно так, — сказал Кристофер Робин.
Комментариев нет:
Отправить комментарий