 |
СКАЗКА ОБ ИХЭ-АЛИМЕ
Казахская сказка
Жил когда-то юноша по имени Ихэ-Алим. Захотелось ему поглядеть на белый свет, поискать своё счастье.
Взял он в дорогу немного сушёного мяса, взял лук со стрелами, простился с роднёй и пошёл. А куда идёт — и сам не знает.
Весь день был в пути Ихэ-Алим, а к вечеру, когда для человека, и для зверя, и для птицы настаёт время сна, увидел он быстрый родник. Устал Ихэ-Алим, прилёг на берегу, попил свежей воды, поел сушёного мяса и заснул.
И приснилось ему, будто прибежал к роднику пегий конь, тряхнул гривой, топнул копытом и стал пить воду.
Утром проснулся Ихэ-Алим и думает:
«Хорошего коня я во сне видел. На таком коне и длинная дорога короткой станет. Посижу-ка я здесь, подожду, может, и наяву этот конь сюда прибежит».
Спрятался Ихэ-Алим за большим камнем, сидит, ждёт коня.
Час ждал, два часа ждал и вдруг слышит: посыпались камни с горы, застучали копыта, и к роднику подбежал чудесный пегий конь. Тряхнул головой, топнул копытом и принялся пить родниковую воду.
Тут выполз Ихэ-Алим из-за камня, одним прыжком вскочил на коня и крепко обхватил руками его шею.
Рассердился конь. Вскинул голову, махнул хвостом, встал на дыбы. Хочет он сбросить седока, а не может. Крепко сидит Ихэ-Алим на его спине.
Ещё больше рассердился конь. Трижды взвивался он к облакам — да так, что небо над его головой качалось. Трижды падал он на землю — да так, что земля под ним вздрагивала. Но не разжал Ихэ-Алим рук, не выпустил коня.
Тогда ударил конь всеми четырьмя копытами разом и понёсся по горам и долинам. Где на гору ступит — там равнина расстелится, где на равнину ступит — там озеро из-под земли поднимется.
Долго носился конь по небу и по земле, а сбросить Ихэ-Алима не сбросил.
Крепко сидел на коне храбрый юноша.
Наконец устал пегий конь, остановился.
— Ещё не было человека, который бы меня оседлал. Ты — первый,— сказал он юноше.— Так будь же теперь моим хозяином, а я буду тебе верным слугою.
— Хорошо, — сказал Ихэ-Алим, — буду тебе хозяином, а ты будь мне верным другом.
И поехал Ихэ-Алим на пегом коне искать своё счастье.
А где его счастье — сам не знает.
Ехал Ихэ-Алим много, ехал мало, ехал ночью, ехал днём, мимо своих гор проехал, мимо чужих гор проехал, и встретился ему на дороге старый старик.
Поклонился Ихэ-Алим старику и говорит:
— Скажи, добрый человек, куда ведёт эта дорога?
— На восток ведёт эта дорога, юноша, — ответил старик, — в царство Ирбисын-хана ведёт она, красавец. Только лучше тебе свернуть с этой дороги. Многие юноши шли по ней на восток, никто не вернулся на запад. А шли они, чтобы посвататься к дочери Ирбисын-хана, прекрасной Сайхан-Саранэ. Отец её — злой колдун. Как в темнице, живёт она в его дворце. Заколдованный лес сторожит владения хана, — кто войдёт в этот лес, сам деревом станет. Двенадцатиглавый Мангыт-Май стережёт дорогу в царство Ирбисын-хана. Кто подъедет к голове Мангыт-Мая — тот сгорит. Кто подъедет к хвосту его — тот замёрзнет. Огненное море омывает дворец Ирбисын-хана — железо в этом море словно масло тает, камни в пепел рассыпаются. Не езди туда, красавец, пожалей свою жизнь.
— Спасибо тебе, добрый человек, — сказал Ихэ-Алим. — Теперь я знаю, куда мне путь держать, где своё счастье искать.
Ещё раз поклонился Ихэ-Алим старику и поехал дальше — по дороге, что вела на восток, в царство Ирбисын-хана, туда, где жила прекрасная Сайхан-Саранэ.
Вот и тёмный лес впереди виден.
Тут пегий конь остановился и говорит:
— Ну, хозяин, через лес этот нельзя ни пройти ни проехать. Слушай, что скажу тебе: натяни что есть силы свой лук и пусти стрелу над лесом, а я по следу стрелы полечу.
Стал Ихэ-Алим натягивать тетиву — не выдержала тетива, лопнула.
Опечалился Ихэ-Алим. А конь говорит ему:
— Не горюй, хозяин, вырежь у меня из спины ремень и натяни его вместо старой тетивы. Эта тетива уж не оборвётся!
Жаль Ихэ-Алиму своего верного друга, пегого коня, да что поделаешь!
Вырезал он из его спины ремень и привязал к концам лука.
Изо всей силы натянул Ихэ-Алим тетиву, но выдержала она, не лопнула.
Тогда спустил Ихэ-Алим стрелу.
Молнией пролетела стрела над заколдованным лесом, а за стрелой рванулся вперёд пегий конь. Одним прыжком перенёс своего хозяина через заколдованный лес.
— Спасибо тебе, верный друг, — сказал Ихэ-Алим коню.
Вот дальше едет Ихэ-Алим, едет по дороге, что ведёт его к счастью. А дороге той конца-краю нет.
Вдруг поднялся горячий ветер, всё сильнее и сильнее дует, прямо в лицо Ихэ-Алиму ударяет.
— Видно, буря сейчас поднимется, — говорит Ихэ-Алим коню.
— Нет, хозяин, — отвечает ему пегий конь, — это не буря, это дышит двенадцатиглавый Мангыт-Май. Теперь берегись, хозяин. Смотри и виду не подавай, что тебе жарко. А я уж как-нибудь пронесу тебя мимо чудовища.
— Не бойся, не подведу тебя, — сказал Ихэ-Алим и поехал прямо на Мангыт-Мая.
Все двенадцать голов повернул к нему Мангыт-Май, из всех двенадцати пастей пышет на него жаром. До самого сердца жжёт Ихэ-Алима огонь.
Но не поворачивает коня Ихэ-Алим. Прямо на Мангыт-Мая едет.
Тут дохнул на него Мангыт-Май ещё раз, да так, что чуть дотла не сжёг.
А Ихэ-Алим запахнул поплотнее свой халат, съёжился и говорит:
— Что-то холодно здесь!
И проехал целый-невредимый мимо всех двенадцати голов Мангыт-Мая.
Вот к хвосту двенадцатиглавого приближается Ихэ-Алим.
Холодно ему, руки-ноги свело, мороз до самого сердца пробрал, а Ихэ-Алим распахнул халат и говорит:
— Что-то жарко мне!
Так и объехал Ихэ-Алим на своём верном коне Мангыт-Мая и дальше в путь пустился — по дороге, что вела в царство Ирбисын-хана, туда, где жила прекрасная Сайхан-Саранэ.
Много ли ехал Ихэ-Алим, мало ли ехал, и доехал до огненного моря. Гудит огонь в море, огненные волны о берег плещутся, белым пламенем горят.
Остановился на берегу пегий конь и говорит Ихэ-Алиму:
— Слушай, что я тебе скажу, хозяин. Трудно переправиться через огненное море, а всё-таки можно. Вырежь у меня из спины десять ремней и свяжи из них подпругу. А потом хлестни меня хорошенько плёткой. Если выдержит подпруга — перескачу на другой берег, перенесу тебя в царство Ирбисын-хана.
Жаль Ихэ-Алиму своего доброго коня, да что поделаешь!
Вырезал он у него из спины десять ремней, связал из них подпругу, а потом вскочил на коня и со всей силы хлестнул его по бокам.
Натужился конь, да не успел подскочить, как лопнула на нём подпруга.
— Нет, хозяин, — говорит пегий конь, — не перескочить мне через огненное море. Придётся нам плыть по огненным волнам. Только смотри не жалей меня, бей меня плёткой во всю силу, чтобы я скорее плыл. А когда увидишь, что копыта мои расплавились, что ноги мои по колено в огне, что к стременам подбирается огонь, крикни тогда три раза: «Сайхан-Саранэ! Сайхан-Саранэ! Сайхан-Са-ранэ!» Если услышит она тебя — спасёт нас, не услышит — придётся нам в огне сгореть.
Сказал так пегий конь и смело бросился в огненные волны.
Вот уже копыта его расплавились, вот по колено в огонь ушли ноги, а до берега ещё полпути осталось.
Смотрит Ихэ-Алим — уже к стременам подступают горячие волны...
Тут крикнул Ихэ-Алим:
— Сайхан-Саранэ!
Но не услышала его дочь Ирбисын-хана, не подала голоса.
Снова крикнул Ихэ-Алим:
— Сайхан-Саранэ!
И на этот раз не услышала его царевна.
В третий раз крикнул Ихэ-Алим, в последний раз позвал:
— Сайхан-Саранэ!
Донёсся наконец его голос до покоев царевны, услыхала Сайхан-Саранэ его зов, и сердце её забилось.
«Это он, избавитель мой!» — подумала Сайхан-Саранэ.
Подбежала она к окну, махнула рукой — и сразу погасло пламя, улеглось, ушло под землю.
А Ихэ-Алим по морскому дну, как по гладкой дороге, выехал на берег и остановился у самого дворца.
Нахмурился хан, когда увидел Ихэ-Алима.
— Кто ты, юноша? — спросил он его. — Ещё ни один чужестранец не ступал на мою землю. Скажи, зачем ты пришёл сюда?
— Меня зовут Ихэ-Алим. Я пришёл свататься к твоей дочери. А если ты по доброй воле не отдашь её мне в жёны, тогда пусть стрела решит наш спор.
— Хорошо, — сказал Ирбисын-хан, — бери свой лук!
Прямо в голову Ирбисын-хана нацелился Ихэ-Алим.
Натянул лук до отказа, и со звоном полетела его быстрая стрела.
Но не коснулась стрела Ирбисын-хана, над самой его головой прошла и вонзилась в тёмную тучу.
— Теперь мой черёд! — сказал Ирбисын-хан и взялся за свой лук.
Большой лук у хана, один конец на белой горе лежит, другой на чёрной, и, когда натянул он тетиву, забушевал ветер между двумя горами. Прямо в сердце Ихэ-Алима нацелился хан. Словно дерево, выхваченное бурей, понеслась по воздуху его стрела. Вот сейчас насквозь пронзит грудь Ихэ-Алима... Но тут заржал пегий конь, и дрогнула стрела, не долетев до Ихэ-Алима, ударилась в землю.
Вторую стрелу взял Ихэ-Алим.
В самое сердце хана послал её.
Но не задела стрела Ирбисын-хана, мимо пронеслась, в скалах застряла.
Второй раз натянул лук Ирбисын-хан, в голову Ихэ-Алима нацелился. Верная рука у Ирбисын-хана. Прямо в цель летит его стрела. А пегий конь тряхнул гривой, заржал громче прежнего, и прошла стрела над самой головой Ихэ-Алима. Просвистела — ив облаках потерялась.
Тогда в третий раз взялся за лук Ихэ-Алим.
— Выслушай меня, хозяин, — сказал ему пегий конь. — Не целься в голову Ирбисын-хана, не целься в сердце его, а целься в правую его руку. На правой руке носит он перстень, в этом перстне вся его волшебная сила.
Послушался Ихэ-Алим своего коня, нацелился хорошенько и спустил стрелу.
На этот раз не потерялась стрела в облаках, не упала на землю, а ударилась прямо в кольцо Ирбисын-хана. Даже кожу на руке не поцарапала, а перстень разбила на мелкие кусочки.
Стоит Ирбисын-хан перед юношей, лук опустил, стрелы выронил, на обломки кольца смотрит.
Нечем ему теперь от Ихэ-Алима защититься.
— Пощади меня, юноша, — просит Ирбисын-хан. — Что хочешь делай со мной, хочешь — в темницу брось, хочешь — мои богатства возьми, хочешь — в башню заточи, только пощади мою жизнь.
Говорит ему Ихэ-Алим:
— Я победил тебя, злой хан, но мужчина должен уважать мужчину, даже когда победит его в поединке. Я не брошу тебя в темницу, и не заточу тебя в башню, и не возьму твои богатства. Живи себе как знаешь. Ты теперь никому не страшен, никто теперь не будет тебя бояться, никому ты больше не сделаешь зла. Вот она, вся твоя сила! — С этими словами он подобрал с земли обломки кольца и бросил в огненное море.
Стиснул Ирбисын-хан зубы со злости, да что поделаешь — ведь силы-то и вправду теперь у него не было. И побрёл во дворец.
Тут вышла из своих покоев прекрасная Сайхан-Саранэ.
— Спасибо тебе, юноша, что освободил меня из неволи, — сказала Сайхан-Саранэ. — Видно, храброе у тебя сердце, если не свернул ты с дороги, на которой подстерегала тебя беда.
— Как же я мог свернуть с дороги, что вела меня к моему счастью, — сказал Ихэ-Алим. — Я за тобой пришёл, прекрасная царевна.
Тут подвёл он к крыльцу пегого коня, усадил на него Сайхан-Саранэ, а потом сам на него вскочил, и отправились они в обратный путь.
На берегу огненного моря остановился конь, а Сайхан-Саранэ махнула рукой, и тотчас улёгся огонь, ушёл под землю.
Дальше едет Ихэ-Алим с прекрасной Сайхан-Саранэ, с востока на запад едет, счастье своё везёт.
Вот доехали они до места, где двенадцатиглавый Мангыт-Май лежит. Повернул Мангыт-Май все свои головы к путникам и дохнул на них жарким огнём. Но только взглянула на него Сайхан-Саранэ, только рукой махнула — и сразу склонил перед ней Мангыт-Май все свои двенадцать голов и уполз с дороги.
А Ихэ-Алим со своей прекрасной невестой всё дальше едет дорогой, по которой обратного пути нет, к себе домой возвращается.
Возле заколдованного леса опять остановился пегий конь. Махнула Сайхан-Саранэ рукой — и сразу ожили деревья, опять стали людьми.
Со всех концов земли были тут знатные юноши, смелые воины, прекрасные царевичи.
— Спасибо тебе, что снова дала нам жизнь! — сказали они. — Николу из нас не суждено было стать твоим мужем, так позволь же нам быть гостями на твоей свадьбе.
И они двинулись за Сайхан-Саранэ и её женихом.
Так и подъехали жених с невестой и со всеми гостями к дому Ихэ-Алима.
В тот же день и свадьбу сыграли.
С тех пор зажил Ихэ-Алим с прекрасной Сайхан-Саранэ в мире и благополучии, и, как пышное дерево, расцвело их счастье.
Жил когда-то юноша по имени Ихэ-Алим. Захотелось ему поглядеть на белый свет, поискать своё счастье.
Взял он в дорогу немного сушёного мяса, взял лук со стрелами, простился с роднёй и пошёл. А куда идёт — и сам не знает.
Весь день был в пути Ихэ-Алим, а к вечеру, когда для человека, и для зверя, и для птицы настаёт время сна, увидел он быстрый родник. Устал Ихэ-Алим, прилёг на берегу, попил свежей воды, поел сушёного мяса и заснул.
И приснилось ему, будто прибежал к роднику пегий конь, тряхнул гривой, топнул копытом и стал пить воду.
Утром проснулся Ихэ-Алим и думает:
«Хорошего коня я во сне видел. На таком коне и длинная дорога короткой станет. Посижу-ка я здесь, подожду, может, и наяву этот конь сюда прибежит».
Спрятался Ихэ-Алим за большим камнем, сидит, ждёт коня.
Час ждал, два часа ждал и вдруг слышит: посыпались камни с горы, застучали копыта, и к роднику подбежал чудесный пегий конь. Тряхнул головой, топнул копытом и принялся пить родниковую воду.
Тут выполз Ихэ-Алим из-за камня, одним прыжком вскочил на коня и крепко обхватил руками его шею. Рассердился конь. Вскинул голову, махнул хвостом, встал на дыбы. Хочет он сбросить седока, а не может. Крепко сидит Ихэ-Алим на его спине.
Ещё больше рассердился конь. Трижды взвивался он к облакам — да так, что небо над его головой качалось. Трижды падал он на землю — да так, что земля под ним вздрагивала. Но не разжал Ихэ-Алим рук, не выпустил коня.
Тогда ударил конь всеми четырьмя копытами разом и понёсся по горам и долинам. Где на гору ступит — там равнина расстелится, где на равнину ступит — там озеро из-под земли поднимется.
Долго носился конь по небу и по земле, а сбросить Ихэ-Алима не сбросил.
Крепко сидел на коне храбрый юноша.
Наконец устал пегий конь, остановился.
— Ещё не было человека, который бы меня оседлал. Ты — первый,— сказал он юноше.— Так будь же теперь моим хозяином, а я буду тебе верным слугою.
— Хорошо, — сказал Ихэ-Алим, — буду тебе хозяином, а ты будь мне верным другом.
И поехал Ихэ-Алим на пегом коне искать своё счастье.
А где его счастье — сам не знает.
Ехал Ихэ-Алим много, ехал мало, ехал ночью, ехал днём, мимо своих гор проехал, мимо чужих гор проехал, и встретился ему на дороге старый старик.
Поклонился Ихэ-Алим старику и говорит:
— Скажи, добрый человек, куда ведёт эта дорога?
— На восток ведёт эта дорога, юноша, — ответил старик, — в царство Ирбисын-хана ведёт она, красавец. Только лучше тебе свернуть с этой дороги. Многие юноши шли по ней на восток, никто не вернулся на запад. А шли они, чтобы посвататься к дочери Ирбисын-хана, прекрасной Сайхан-Саранэ. Отец её — злой колдун. Как в темнице, живёт она в его дворце. Заколдованный лес сторожит владения хана, — кто войдёт в этот лес, сам деревом станет. Двенадцатиглавый Мангыт-Май стережёт дорогу в царство Ирбисын-хана. Кто подъедет к голове Мангыт-Мая — тот сгорит. Кто подъедет к хвосту его — тот замёрзнет. Огненное море омывает дворец Ирбисын-хана — железо в этом море словно масло тает, камни в пепел рассыпаются. Не езди туда, красавец, пожалей свою жизнь.
— Спасибо тебе, добрый человек, — сказал Ихэ-Алим. — Теперь я знаю, куда мне путь держать, где своё счастье искать.
Ещё раз поклонился Ихэ-Алим старику и поехал дальше — по дороге, что вела на восток, в царство Ирбисын-хана, туда, где жила прекрасная Сайхан-Саранэ.
Вот и тёмный лес впереди виден.
Тут пегий конь остановился и говорит:
— Ну, хозяин, через лес этот нельзя ни пройти ни проехать. Слушай, что скажу тебе: натяни что есть силы свой лук и пусти стрелу над лесом, а я по следу стрелы полечу.
Стал Ихэ-Алим натягивать тетиву — не выдержала тетива, лопнула.
Опечалился Ихэ-Алим. А конь говорит ему:
— Не горюй, хозяин, вырежь у меня из спины ремень и натяни его вместо старой тетивы. Эта тетива уж не оборвётся!
Жаль Ихэ-Алиму своего верного друга, пегого коня, да что поделаешь!
Вырезал он из его спины ремень и привязал к концам лука.
Изо всей силы натянул Ихэ-Алим тетиву, но выдержала она, не лопнула.
Тогда спустил Ихэ-Алим стрелу.
Молнией пролетела стрела над заколдованным лесом, а за стрелой рванулся вперёд пегий конь. Одним прыжком перенёс своего хозяина через заколдованный лес.
— Спасибо тебе, верный друг, — сказал Ихэ-Алим коню.
Вот дальше едет Ихэ-Алим, едет по дороге, что ведёт его к счастью. А дороге той конца-краю нет.
Вдруг поднялся горячий ветер, всё сильнее и сильнее дует, прямо в лицо Ихэ-Алиму ударяет.
— Видно, буря сейчас поднимется, — говорит Ихэ-Алим коню.
— Нет, хозяин, — отвечает ему пегий конь, — это не буря, это дышит двенадцатиглавый Мангыт-Май. Теперь берегись, хозяин. Смотри и виду не подавай, что тебе жарко. А я уж как-нибудь пронесу тебя мимо чудовища.
— Не бойся, не подведу тебя, — сказал Ихэ-Алим и поехал прямо на Мангыт-Мая.
Все двенадцать голов повернул к нему Мангыт-Май, из всех двенадцати пастей пышет на него жаром. До самого сердца жжёт Ихэ-Алима огонь.
Но не поворачивает коня Ихэ-Алим. Прямо на Мангыт-Мая едет.
Тут дохнул на него Мангыт-Май ещё раз, да так, что чуть дотла не сжёг.
А Ихэ-Алим запахнул поплотнее свой халат, съёжился и говорит:
— Что-то холодно здесь!
И проехал целый-невредимый мимо всех двенадцати голов Мангыт-Мая.
Вот к хвосту двенадцатиглавого приближается Ихэ-Алим.
Холодно ему, руки-ноги свело, мороз до самого сердца пробрал, а Ихэ-Алим распахнул халат и говорит:
— Что-то жарко мне!
Так и объехал Ихэ-Алим на своём верном коне Мангыт-Мая и дальше в путь пустился — по дороге, что вела в царство Ирбисын-хана, туда, где жила прекрасная Сайхан-Саранэ.
Много ли ехал Ихэ-Алим, мало ли ехал, и доехал до огненного моря. Гудит огонь в море, огненные волны о берег плещутся, белым пламенем горят.
Остановился на берегу пегий конь и говорит Ихэ-Алиму:
— Слушай, что я тебе скажу, хозяин. Трудно переправиться через огненное море, а всё-таки можно. Вырежь у меня из спины десять ремней и свяжи из них подпругу. А потом хлестни меня хорошенько плёткой. Если выдержит подпруга — перескачу на другой берег, перенесу тебя в царство Ирбисын-хана.
Жаль Ихэ-Алиму своего доброго коня, да что поделаешь!
Вырезал он у него из спины десять ремней, связал из них подпругу, а потом вскочил на коня и со всей силы хлестнул его по бокам.
Натужился конь, да не успел подскочить, как лопнула на нём подпруга.
— Нет, хозяин, — говорит пегий конь, — не перескочить мне через огненное море. Придётся нам плыть по огненным волнам. Только смотри не жалей меня, бей меня плёткой во всю силу, чтобы я скорее плыл. А когда увидишь, что копыта мои расплавились, что ноги мои по колено в огне, что к стременам подбирается огонь, крикни тогда три раза: «Сайхан-Саранэ! Сайхан-Саранэ! Сайхан-Са-ранэ!» Если услышит она тебя — спасёт нас, не услышит — придётся нам в огне сгореть.
Сказал так пегий конь и смело бросился в огненные волны.
Вот уже копыта его расплавились, вот по колено в огонь ушли ноги, а до берега ещё полпути осталось.
Смотрит Ихэ-Алим — уже к стременам подступают горячие волны...
Тут крикнул Ихэ-Алим:
— Сайхан-Саранэ!
Но не услышала его дочь Ирбисын-хана, не подала голоса.
Снова крикнул Ихэ-Алим:
— Сайхан-Саранэ!
И на этот раз не услышала его царевна.
В третий раз крикнул Ихэ-Алим, в последний раз позвал:
— Сайхан-Саранэ!
Донёсся наконец его голос до покоев царевны, услыхала Сайхан-Саранэ его зов, и сердце её забилось.
«Это он, избавитель мой!» — подумала Сайхан-Саранэ.
Подбежала она к окну, махнула рукой — и сразу погасло пламя, улеглось, ушло под землю.
А Ихэ-Алим по морскому дну, как по гладкой дороге, выехал на берег и остановился у самого дворца.
Нахмурился хан, когда увидел Ихэ-Алима.
— Кто ты, юноша? — спросил он его. — Ещё ни один чужестранец не ступал на мою землю. Скажи, зачем ты пришёл сюда?
— Меня зовут Ихэ-Алим. Я пришёл свататься к твоей дочери. А если ты по доброй воле не отдашь её мне в жёны, тогда пусть стрела решит наш спор.
— Хорошо, — сказал Ирбисын-хан, — бери свой лук!
Прямо в голову Ирбисын-хана нацелился Ихэ-Алим.
Натянул лук до отказа, и со звоном полетела его быстрая стрела.
Но не коснулась стрела Ирбисын-хана, над самой его головой прошла и вонзилась в тёмную тучу.
— Теперь мой черёд! — сказал Ирбисын-хан и взялся за свой лук.
Большой лук у хана, один конец на белой горе лежит, другой на чёрной, и, когда натянул он тетиву, забушевал ветер между двумя горами. Прямо в сердце Ихэ-Алима нацелился хан. Словно дерево, выхваченное бурей, понеслась по воздуху его стрела. Вот сейчас насквозь пронзит грудь Ихэ-Алима... Но тут заржал пегий конь, и дрогнула стрела, не долетев до Ихэ-Алима, ударилась в землю.
Вторую стрелу взял Ихэ-Алим.
В самое сердце хана послал её.
Но не задела стрела Ирбисын-хана, мимо пронеслась, в скалах застряла.
Второй раз натянул лук Ирбисын-хан, в голову Ихэ-Алима нацелился. Верная рука у Ирбисын-хана. Прямо в цель летит его стрела. А пегий конь тряхнул гривой, заржал громче прежнего, и прошла стрела над самой головой Ихэ-Алима. Просвистела — ив облаках потерялась.
Тогда в третий раз взялся за лук Ихэ-Алим.
— Выслушай меня, хозяин, — сказал ему пегий конь. — Не целься в голову Ирбисын-хана, не целься в сердце его, а целься в правую его руку. На правой руке носит он перстень, в этом перстне вся его волшебная сила. Послушался Ихэ-Алим своего коня, нацелился хорошенько и спустил стрелу.
На этот раз не потерялась стрела в облаках, не упала на землю, а ударилась прямо в кольцо Ирбисын-хана. Даже кожу на руке не поцарапала, а перстень разбила на мелкие кусочки.
Стоит Ирбисын-хан перед юношей, лук опустил, стрелы выронил, на обломки кольца смотрит.
Нечем ему теперь от Ихэ-Алима защититься:
— Пощади меня, юноша, — просит Ирбисын-хан. — Что хочешь делай со мной, хочешь — в темницу брось, хочешь — мои богатства возьми, хочешь — в башню заточи, только пощади мою жизнь.
Говорит ему Ихэ-Алим:
— Я победил тебя, злой хан, но мужчина должен уважать мужчину, даже когда победит его в поединке. Я не брошу тебя в темницу, и не заточу тебя в башню, и не возьму твои богатства. Живи себе как знаешь. Ты теперь никому не страшен, никто теперь не будет тебя бояться, никому ты больше не сделаешь зла. Вот она, вся твоя сила! — С этими словами он подобрал с земли обломки кольца и бросил в огненное море.
Стиснул Ирбисын-хан зубы со злости, да что поделаешь — ведь силы-то и вправду теперь у него не было. И побрёл во дворец.
Тут вышла из своих покоев прекрасная Сайхан-Саранэ.
— Спасибо тебе, юноша, что освободил меня из неволи, — сказала Сайхан-Саранэ. — Видно, храброе у тебя сердце, если не свернул ты с дороги, на которой подстерегала тебя беда.
— Как же я мог свернуть с дороги, что вела меня к моему счастью, — сказал Ихэ-Алим. — Я за тобой пришёл, прекрасная царевна.
Тут подвёл он к крыльцу пегого коня, усадил на него Сайхан-Саранэ, а потом сам на него вскочил, и отправились они в обратный путь.
На берегу огненного моря остановился конь, а Сайхан-Саранэ махнула рукой, и тотчас улёгся огонь, ушёл под землю.
Дальше едет Ихэ-Алим с прекрасной Сайхан-Саранэ, с востока на запад едет, счастье своё везёт.
Вот доехали они до места, где двенадцатиглавый Мангыт-Май лежит. Повернул Мангыт-Май все свои головы к путникам и дохнул на них жарким огнём. Но только взглянула на него Сайхан-Саранэ, только рукой махнула — и сразу склонил перед ней Мангыт-Май все свои двенадцать голов и уполз с дороги.
А Ихэ-Алим со своей прекрасной невестой всё дальше едет дорогой, по которой обратного пути нет, к себе домой возвращается.
Возле заколдованного леса опять остановился пегий конь. Махнула Сайхан-Саранэ рукой — и сразу ожили деревья, опять стали людьми.
Со всех концов земли были тут знатные юноши, смелые воины, прекрасные царевичи.
— Спасибо тебе, что снова дала нам жизнь! — сказали они. — Николу из нас не суждено было стать твоим мужем, так позволь же нам быть гостями на твоей свадьбе.
И они двинулись за Сайхан-Саранэ и её женихом.
Так и подъехали жених с невестой и со всеми гостями к дому Ихэ-Алима.
В тот же день и свадьбу сыграли.
С тех пор зажил Ихэ-Алим с прекрасной Сайхан-Саранэ в мире и благополучии, и, как пышное дерево, расцвело их счастье.
Комментариев нет:
Отправить комментарий